Терри Пратчетт "Вещие сестрички"

Terry Pratchett "Wyrd sisters", Discworld №6.

Одна из лучших в цикле о ведьмах.

В книге кроме ведьм еще и комедианты, «играющие на театре», с большим количеством цитат из Шекспира, в основном из «Макбета».

Одна из двух книг Пратчетта, по которым сняты мультфильмы (вторая – «Роковая музыка»). Мультфильмы, кстати, мне совсем не понравились. Как и остальные экранизации Пратчетта. Читать намного увлекательнее.

Описание

Король умер, да здравствует король!.. Впрочем, какой именно король здравствует? Тот, что в призрака превратился? Или его убийца, самозванец, который вроде бы слегка тронулся умом? А тут еще земля ожила.. И ведьмы .. И принц-наследник, подрабатывающий актером… Нет, всё, мы умываем руки. Сами читайте.

Перевод Примечаний Терри с официального сайта здесь.

Любимые места

He was a cook in the real feudal tradition. If it didn’t have an apple in its mouth and you couldn’t roast it, he didn’t want to serve it.

Он свято верил в идеалы старинной феодальной традиции, которая не допускала появления на столе ничего такого, что не проходило стадию поджаривания и в чью пасть нельзя было всунуть яблоко.

***

It apparently belonged to a large fat man who had been badly savaged by a mustache. Pink veins made a map of quite a large city on his cheeks; his nose could have hidden successfully in a bowl of strawberries. He wore a ragged jerkin and holey tights with an aplomb that nearly convinced you that his velvet-and-vermine robes were in the wash just at the moment.

А меж тем голос этот, по‑видимому, принадлежал тучному здоровяку, чье лицо подверглось самому гнусному домогательству со стороны безобразных усищ. Красные штришки вен испещряли его щеки до того густо, что последние смахивали на подробнейшие карты двух городов. Что же касается носа, то им толстяк, наверное, за минуту до этой встречи толок клубнику в глубокой миске. Однако истрепанный жилет и дырявые башмаки он носил с апломбом, который почти убеждал, что всего минуту назад прачка забрала в стирку его подбитое дурностаем, отделанное бархатным сукном платье.

***

“My dear lady,” said Vitoller. “Could I begin to tell you how gratifying it is for a mere mummer to learn that his audience has seen behind the mere shell of greasepaint to the spirit beneath?”

 “I expect you could,” said Granny. “I expect you could say anything, Mr. Vitoller.”

– Милостивые государыни, – начал Витоллер, – позволено ли будет мне донести до вас неслыханный восторг, каким преисполняется душа лицедея, когда он узнает о том, что в числе его публики нашлись натуры тонкие и чуткие, которые способны прозреть кристаллы духа, обитающие за смрадными пеленами грима?

– Считай, что позволено, – проговорила матушка. – Кто мы такие, чтобы запрещать тебе говорить?

***

The best you could say for Magrat was that she was decently plain and well-scrubbed and as flat-chested as an ironing board with a couple of peas on it, even if her head was too well stuffed with fancies.

Маграт Чесногк сравнение со стиральной доской если бы и не польстило, то и не обидело бы, – обеим была свойственна очаровательная незамысловатость натуры, а также опрятность, отдраенность и общая чистоплотность в сочетании с плоскогрудостью, которая, правда, в случае Маграт чуть нарушалась двумя крохотными бугорками.

***

Time abraded memory.

Время в очередной раз одержало верх над памятью.

***

Nanny believed that a bit of thrilling and pointless terror was an essential ingredient of the magic of childhood.

… сама нянюшка была твердо убеждена: воспитание в детях безотчетного ужаса является необходимой составляющей педагогической магии.

***

“I believe I heard a voice that took my doggerel and shaped it and fired it back through my ears and straight into my heart,” said Hwel simply. “I believe I heard a voice that got behind the crude shape of the words and said the things I had meant them to say, but had not the skill to achieve.

Я уверен только в том, что слышал голос, который превратил мои стишки в произведение, проникающее в душу и пронзающее сердце. Уверен в том, что слышал звучание голоса, вспахавшего рыхлый покров моей поэзии и заставившего ее плодоносить цветами, семена которых я безуспешно пытался в нее заронить…

***

“It’s gone too far this time,” said a peasant. “All this burning and taxing and now this. I blame you witches. It’s got to stop. I know my rights.”

 “What rights are they?” said Granny.

 “Dunnage, cowhage-in-ordinary, badinage, leftovers, scrommidge, clary and spunt,” said the peasant promptly. “And acornage, every other year, and the right to keep two-thirds of a goat on the common.”

– Все зашло слишком далеко, – высказался какой‑то крестьянин. – Целый год пожары да поборы, а теперь вот это еще. Это вы, ведьмы, виноваты. Ничего, скоро порядок наведут. Мы свои права знаем.

– И какие же у тебя права? – осведомилась матушка.

– Денатурат, фигурат по наследству, подушный мат, право объедок, испольный бакшиш, – бойко отбарабанил крестьянин. – А также право на собирание каждый второй год желудей и допуска двух третей козы на общий выгон.

***

Three marriages and an adventurous girlhood had left Nanny Ogg with thigh muscles that could crack coconuts

Три замужества вкупе с богатым на приключения девичеством снабдили нянюшку набедренными мускулами, способными колоть кокосовые орехи…

***

responsible behavior is something to get when you grow older. Like varicose veins

… ответственность наживается с возрастом. Равно как и варикозные вены.

***

Genuine anger was one of the world’s great creative forces. But you had to learn how to control it. That didn’t mean you let it trickle away. It meant you dammed it, carefully, let it develop a working head, let it drown whole valleys of the mind and then, just when the whole structure was about to collapse, opened a tiny pipeline at the base and let the iron-hard stream of wrath power the turbines of revenge.

Неразбавленная, чистая ярость является мощнейшей созидающей силой. Но сначала нужно научиться подчинять ее себе. Это не означает, что следует сложить руки и подождать, пока гнев не испарится. Нет, это означает, что гнев следует перегнать в заранее заготовленные вместилища, дождаться, пока он не затопит целые террасы сознания, и вот тогда, предвосхитив мгновение, когда он вырвется наружу, открыть маленькую дверку у основания баков, позволяя ревущей, раскаленной струе ярости раскрутить турбины мести.

***

Granny Weatherwax had picked up a copy of the script, which she peered at from time to time, as if seeking ideas.

 “‘Divers alarums and excursions’,” she read, uncertainly.

 “That means lots of terrible happenings,” said Magrat. “You always put that in plays.”

 “Alarums and what?” said Nanny Ogg, who hadn’t been listening.

 “Excursions,” said Magrat patiently.

 “Oh.” Nanny Ogg brightened a bit. “The seaside would be nice,” she said.

 “Do shut up, Gytha,” said Granny Weatherwax. “They’re not for you. They’re only for divers, like it says. Probably so they can recover from all them alarums.”

Матушка Ветровоск держала в руках экземпляр сценария, куда периодически заглядывала, как будто в поисках вдохновения.

– «Суета суёт и всяческая суета», – неуверенно зачитала она.

– Так называются трагические перипетии, – пояснила Маграт. – Без них не обходится ни одна пьеса.

– Что‑что суёт? – поинтересовалась нянюшка, которая прослушала половину фразу.

– Суета сует и всяческая суета, – терпеливо пояснила Маграт.

Нянюшка приободрилась:

– Всяческая – это хорошо. Значит, на всех хватит.

– Слушай, Гита, заткнись, а? – рявкнула на нее матушка. – Тебя все равно не обслужат. Эта суета предназначена исключительно для тех, кто суёт.

***

…a thin rind of moon lurked behind the clouds like a ticket tout for eternity.

на небе висел белый огрызок луны, маняще покачиваясь между мохнатыми тучами, точно билет в вечность, выпавший из рук билетера.

Еще ПЛОСКИЙ МИР