Начало здесь
2
Мечта становиться явью
ГЛАВА 19
ПИСАТЕЛЬ
Все началось с … первой тренировки в Сан-Диего
В такие моменты, как первая тренировка Команды мечты 22 июня 1992 года, я начинаю ненавидеть журналистику. Всего неделю назад Буллз завершили в шести матчах победную серию в Финале против Блейзерс. Время было снять стресс и отдохнуть от профессионального баскетбола. Но нет, надо быть здесь, в толпе спортивных журналистов, местных и зарубежных - нас, наверное, сотен пять – в Сан Диего на ступеньках Калифорнийского Университета. Все слоняются вперед и назад, раздраженные, ожидающие, когда же распахнуться двери этой святыни и все падут ниц перед церемониальным выходом Команды мечты, словно цыплята по поле, пытающиеся отыскать и склевать зернышки, которыми усыпан путь Богов.
Я воспринимал это именно так.
Если бы у меня была тогда видеокамера, я бы запечатлел один показательный момент, символизирующий экстраординарность события. В хаотичной толпе выделялся близкий друг Майкла Джордана Ахмад Рашад.
В обычных условиях Ахмад, в будущем сотрудник NBC, обладая статусом дружка Джордана, пролезал без мыла везде. То, что его не пустили на тренировку, стало знаком необычайного накала страстей вокруг Команды мечты (по правде говоря, Ахмад все же вырвал место «у кормушки»; в Барселоне он всегда обедал с Джорданом за одним столом).
В этой раскаленной атмосфере трудно было добыть даже крупицы информации. Через день после моего заселения в отель Sheraton Grande Torrey Pines в чудесном местечке Ла-Хойя, где остановилась команда, я встретил Баркли, убалтывающего двух девушек в вестибюле. Чарльз чувствовал вкус свободы, он только что был обменян из Филадельфии в Финикс и радовался попаданию в команду-претендента на чемпионство.
«Джек, не хочешь со мной?», - спросил он, но тут же передумал. «Забей. Ты ничего не слышал. Ты слишком «уродлив»»[1].
Сопровождающие Мэджика Джонсона подняли крик, что Мэджику не досталось костюма. Посыпались угрозы, что он будет бойкотировать тренировку. Сам Мэджик об этом даже не знал. Потом всем стало известно, что костюм был выдан заранее только тренеру Дейли, и ситуация нормализовалась.
Кристиан Лейтнер тоже отличился, но в негативном аспекте. Брайан МакИнтайр, пользующийся всеобщим уважением руководитель департамента НБА по связям с общественностью, организовывал прямое включение для телевидения, и картинка показала Лейтнера, который стоял в вестибюле в шортах и майке с надписью Баскетбол США.
«Обрати внимание, Кристиан», - сказал ему МакИнтайр, «все остальные одеты в костюмы, и галстуки». На что Лейтнер слегка по-хамски ответил: «А мне пох».
Собственно, один факт был многократно подтвержден среди всех журналистов, сопровождавших Команду мечты во время ее существования. Лейтнер, единственный из двенадцати, кто не провел в НБА ни минуты, успешно играл роль самого тупого придурка.
Стоит, однако, сказать следующее. В глазах партнеров по команде Лейтнер не был придурком. Несколько лет спустя, он рассказывал, как воспринимал свое включение в Команду мечты 12-м игроком. Он старался воспринимать это «легко и с шутками-прибаутками», как первый год своего выступления за команду Дьюка, когда попал в компанию к «ветеранам» Дэнни Ферри и Куину Снайдеру.
Хорошо, напомнил я ему. Но Ферри и Снайдер – это не Майкл/Мэджик/Ларри.
«Все равно, очень похоже», - настаивал Лейтнер. «Я всегда говорил, что самый лучший мой университетский год – самый первый. Никто мне не верил, ведь мы потом выиграли два титула подряд. Но это правда. Все вокруг было мне внове, все восхищало, и голова шла кругом».
«Люди вокруг видели лишь развязного, хамоватого Кристиана Лейтнера, того, кто упоминает о себе в третьем лице. Но даже если я не был игроком из высшего света, я просто хороший парень с яркой индивидуальностью, который знает свое место. И мое место в этой команде было в самом низу».
Не будем пока говорить об его индивидуальности и о том, в каком положении он оказался, попав в команду. Попасть в список последним из двенадцати само по себе тяжело психологически, но стоит припомнить, что он победил Шакила О’Нила, который всем и каждому твердил, что именно он, а не Лейтнер, должен быть делегатом от студентов (позволю себе снова высказать свое мнение; О’Нил смотрелся бы в команде более забавно, гениальный гигант в качестве мишени для острот со стороны Джордана и Баркли; Лейтнер же с четырехлетним студенческим стажем вписался в такой контекст более органично).
Крайне недвусмысленное влияние Бонни Лейтнер никак не изменило ситуацию. Он присутствовала на пресс-конференции по поводу церемонии драфта 1992 года в Сан-Диего, когда Кристиана под общим третьим номером выбрала Миннесота, находившаяся в подвале турнирной таблицы. Когда сына спросили об его отношении к негативу, сопровождавшему мероприятия драфта, проходившие в Портланд Мемориал Колизеуме, Бонни не смогла сдержаться.
«Это происки полусотни друзей и членов семьи, которых он [Шакил] притащил с собой в Портленд», - выпалила Бонни Лейтнер.
Кристиан в смущении смотрел на мать.
Немного перефразируя, трудно переоценивать тот факт, что Лейтнер находился под тяжким прессом. Он походил на выпускника школы, которого пригласили на роль в пьесе, играть вместе с дюжиной Оливьех[2], а его мать в это время из-за сцены выкрикивает глуповатые подсказки режиссеру. Лейтнер мог казаться заносчивым, но он был интеллигентным юношей, четко осознававшим, что оказался пятым колесом в телеге, человеком, о котором все спрашивают лишь одно: Какого хрена он здесь делает? Это было тяжело для любого двадцатидвухлетнего пацана, даже такого, который четыре года провел в качестве звезды в команде университета, где звезда пишется с заглавной «З». Легко говорить, что тебя все устраивает в ситуации, когда ты служишь мишенью для острот, что ты нормально относишься к требованиям Баркли сбегать в 7-Eleven купить колоду игральных карт (что на самом деле было в Сан-Диего), трудно на самом деле так себя чувствовать.
И как я вижу, до сих пор, по прошествие двух десятков лет, быть Кристианом Лейтнером нелегко. В Дьюке он был чуть ли не канонизирован, но на следующие два десятилетия низвергнут в ранг обычных смертных. Он так и нашел своего места в НБА, поиграв за тринадцать сезонов в пяти различных командах. Ни в одной из них он не заслужил популярности ни у болельщиков, ни у прессы. Он был хорошим игроком, который мог закончить карьеру в ранге очень хорошего игрока, если бы не травма ахилла, которую он получил перед началом сезона 1998-99. Но он не обладал в НБА той бессмертной славой, как все остальные игроки Команды мечты. Он занимался недвижимостью вместе с бывшим университетским партнером по команде Брайаном Дэвисом, но его преследуют финансовые проблемы, а один из судебных процессов, инициированный Шоном Мэрриманом, защитником команды НФЛ, привлек необычайное внимание прессы.
У него случались разногласия с партнерами по команде Дьюка, как когда Грант Хилл наорал на него и обозвал «придурком». Однако описанный момент требует пояснений. Хилл искренне симпатизировал Лейтнеру, и его слова скорее символизировали манеру Лейтнера вести себя.
Я думаю, Лейтнер мог стать кем-то другим, кем-то лучше, чем он стал. Я брал у него интервью на благотворительном турнире по гольфу, который он организовал и привлек средства для помощи команде школы Святого Антония, которую тренировал Боб Хёрли Старший. Утро выдалось ненастное, я дрожал от холода и сырости, когда к моей тележке для гольфа подошел Лейтнер, держа в руках зонтик для меня и куртку. Иногда Лейтнер казался отстраненным – именно такого Лейтнера все знают – но я чувствовал, что он пытается забыть о прошлом. Он уже не хотел быть Тем Парнем, отталкивающим подготовишкой, избалованным и ленивым. Когда я спросил его о проблемах с бизнесом, он, хоть и не дал четкого ответа, но не стал притворяться, что проблем не существует. «В том состоянии экономики, в котором она находилась последние три-четыре года, любые заработанные нами деньги мы были вынуждены вкладывать в развитие бизнеса», - сказал Лейтнер. «Да, я просрочил платежи. Но я обязательно расплачусь и с Шоном Мэрриманом, и всеми остальными. Я бы уже заплатил, если бы не состояние экономики» (может сейчас, когда вы читаете книгу, это уже случилось; а может, и нет).
Он рассказывал о том, что хочет вернуться к тренерской деятельности. Хотя на момент написания книги ему никто еще не предложил тренерскую должность, но он работает индивидуально, например, помогает составлять тренировочные программы Хиллу, карьера которого подходит к завершению.
Оглядываясь назад, на портрет Лейтнера, описанный на предыдущих страницах, я начинаю волноваться, что он получился излишне негативным. Но на самом деле, он часто притворялся придурком, а партнеры, что подтвердил Джордан, не жалели его в тренировочных играх. Я ничего не приукрашивал. Спорт стимулирует проявление характера. Все видят эти проявления и ассоциируют их с личностями. Но эти личности могут меняться – они могут стать людьми, которые приносят тебе зонт и куртку, вместо того, чтобы посмеяться над промокшим.
Та первая тренировка не была пробами в традиционном смысле слова. Она была событием, которое позволило впервые увидеть всю команду вместе. На Всезвездном уикэнде почти все из них уже оказывались в одном месте, но здесь все было иным. Здесь они одели одинаковую форму и собрались для достижения одной цели.
Как вы помните, главным вопросом на тот момент был вопрос о том, как же все звезды будут вместе уживаться и играть. Злопыхатели придумали аналогию команды с рок-звездами, но в самом начале она была явно неуместна. Звезды НБА, в отличие от Роллинг Стоунз, никогда вместе не играли. Им не было известно, когда меняться ролями или когда кому солировать.
Но время шло, и я начал осознавать, что самым главным аспектом всего процесса было то, что игроки стали заложниками своей славы. В своих командах они были экспертами в определении переломных, знаковых моментов. Студентами на уроке истории они не были, но обладали шестым чувством и могли ощутить приближение надвигающегося шторма. «Обычно, никто не говорит о настоящем в прошедшем времени», - вспоминал недавно Крис Маллин. «Но только не тогда. Мы сразу начали говорить о том, как все будет выглядеть, когда закончится. Мы сразу сознавали, что участвуем в специальном событии, которое оставит после себя исторический след».
Они обменивались сувенирами, словно младшие школьники. Я вспоминаю, как Баркли однажды прервал интервью для того, чтобы попросить у Бёрда пару кроссовок, добавив при этом: «Я бы не отказался еще и от свитера». Он сказал, что уже начал собирать в своей берлоге коллекцию экспонатов для музея Команды мечты. Двадцать лет спустя, любой из экспонатов напоминает мне об эпизодах, происходивших с игроками в то время.
Да, Джордан, Мэджик и Бёрд ожидали включения в команду в уверенности в своей значимости и принадлежности к ней. Если бы я гадал, то предположил бы, что следующими в списке уверенных в своих заслугах шли Баркли, Мэлоун и Юинг. Но даже для них включение в команду было СОБЫТИЕМ.
Пиппен через год после Олимпиады рассказывал мне: «Я был осчастливлен приглашением. Да, мы к тому времени стали чемпионами, и еще раз стали ими, мы были готовы к играм в Барселоне, но себя лично я не представлял в составе сборной. Я был крайне удивлен и польщен предложением».
Джон Стоктон: «Честно говоря, я впервые даже подумал об участии лишь после звонка Рода Торна с предложением. Я и не думал, что меня позовут. Я был поражен».
Несколько лет спустя, я рассказал Маллину, что он был выбран комитетом одним из первых. В ответ он разулыбался, словно пятиклассник, победивший в языковом конкурсе, и сказал застенчиво: «Да, я тоже это слышал».
Итак, двери спортзала распахнуты, наши герои, делают все, что обычно делается, когда основная закрытая часть тренировки закончена. Кто-то лениво бросает штрафные, кто-то болтает, кто-то просто стоит. Единственное отличие в том, что эти парни представляют команду, которой суждено стать величайшей в истории.
Было немного странно видеть баскетбольную команду в разгаре сезона летних отпусков, вдали от оптимальных физических кондиций. Там был Бёрд, окончивший сезон шесть недель назад и выглядящий, словно только что вышел с пляжа. Бёрд занимался любимым делом, перестреливался с Маллином, что станет впоследствии обязательным атрибутом и до, и после тренировок Команды мечты. Джордан и Баркли подтрунивали друг над другом, а Юинг стоял рядом и посмеивался. Чак Дейли разговаривал с представителями НБА и Баскетбола США, был краток, понимая, что ему еще предстоит общаться и с прессой, и с болельщиками.
И, наконец, в углу, интригуя публику, стоял Мэджик Джонсон. В контексте всех напастей, свалившихся на него, это была Его Команда мечты и ожидалась Его Олимпиада.
Он, кроме всего прочего, был единственным среди всех игроков, выходившим на площадку с подписанным смертным приговором.
[1] Это конечно шутка, ведь на фоне Баркли довольно сложно казаться чересчур уродливым.
